Море сумерек - Страница 11

Первых канамотов, вероятно, спутали с обычными кошками, на диво дружелюбными и умными. Странно, но тогда никто не обратил внимания, что новые любимцы почти не нуждаются в еде и воротят от нее нос в девяти из десяти случаев. Оберэль был все-таки не только магом, но и правителем, он помнил, во сколько обходится еда для ездового тигра, и задумал решить вопрос капитально. Как именно, никто не знал, но исследования, проводимые уже после его смерти, вскрыли несколько любопытных фактов: оказывается, правитель-чародей каким-то образом сумел придать животным некоторые свойства растений. Под воздействием чар лорда-жреца эти существа оказались обладателями сильных эмпатических способностей, а потому не было ничего удивительного в том, что хозяева для них нашлись очень-очень быстро. И канамоты провели в их домах долгую, длиною в год или даже полтора, счастливую жизнь, за которую у тех исчезла большая часть хронических заболеваний. Метаболизм магически измененных кошек позволял объединять их ауру с аурами других существ и оказывать целительное воздействие. Фактически канамоты превратились в живые лечебные артефакты, причем далеко не самые слабые. Но все имеет свою цену. Пять из десяти котят новой породы рождались бесплодными, а самому старому их представителю, зафиксированному бесстрастными магами-исследователями, на момент естественной смерти почти исполнилось двадцать четыре месяца. А гибель обладателя эмпатического дара — тяжкий удар по окружающим. Сначала никто не понял, что происходит и почему население столицы внезапно начало чахнуть, будто его без перерыва на сон и отдых морил ковен некромантов. Грешили на какое-то мощное проклятие, эпидемию неведомой болезни и даже кару небесную… а все оказалось просто. Умирающие магически измененные кошки передавали часть своих ощущений окружающим. Расплодившихся канамотов немедленно отловили, но уничтожать не стали, решив, что существа они перспективные и надо бы их исследовать. Сколько-нибудь значимых результатов волшебники так и не получили и оставили новый вид на волю матери-природы, высадив уцелевших животных на границе окраинных лесов. Странно, но в насыщенных магией дебрях магически измененные кошки не только не вымерли, но и размножились, по-прежнему не утратив целительных и эмпатических способностей, а также привитого лордом-жрецом дружелюбия к эльфам. Зеленая стража, если среди них оказывались раненые и не было хорошего лекаря, этим даром пользовалась, но находиться рядом канамотам не позволяли и всегда прогоняли прочь. Ведь чем больше приходилось общаться с животными, тем сильнее била по тем, кого они своим недоразвитым разумом записывали в друзья и хозяева, их смерть.

Очевидно, эльфийка, впервые попавшая на природу, не прогнала прибившегося к ней под воздействием инстинктов канамота и даже позволила ему забраться на ночь под одежду, поближе к телу. Это ее и спасло во время атаки паучков. Вероятно, животное как могло отпугивало хищников, по меркам которых являлось несъедобным из-за полурастительного метаболизма, и одновременно лечило девушку, не позволив ей ни умереть от ран, ни задохнуться. Ну а когда Каэль наложил на пострадавшую лечебное заклинание, основная его часть пришлась на измученное борьбой за жизнь новообретенной хозяйки существо и придала ему сил, которое оно теперь тратило на то, чтобы исцелить эльфийку.

Глава 2

«Случалось, конечно, что шпионов казнило то же государство, которое и отправляло их выведывать чужие секреты, — философски рассуждал Каэль, рассматривая убранство одиночной камеры смертников, предназначенной для высокорожденных преступников, превосходно владеющих силой. Впрочем, из предметов мебели в каменном мешке имелась только… дверь, над которой еле светилось несколько древних символов, служащих своеобразной заменой солнцу. Сидеть или лежать заключенному предлагалось на жидкой охапке соломы. Окон не было, да оно и неудивительно: подземелье же. Именно там было удобнее всего размещать места, в которых перворожденные эльфы, овладевшие искусством волшебства на достойном уровне, лишались своих сил. То, что сюда поместили сына осужденной преступницы, можно было в некотором роде назвать даже честью и признанием заслуг. — Но чтобы это было всего через два дня после того, как я получил задание?! Да я даже из границ Древнего леса выйти не успел! Впрочем, успел бы, Зеленая стража за мной не сунулась. А все из-за Сариэль, чтоб ее… не сильно мучили».

Именно так звали спасенную им девушку. История пострадавшей от лесных паучков эльфийки оказалась не менее затейливой, чем судьба самого Каэля. Впрочем, оно и понятно, жизнью от нечего делать рискуют лишь законченные придурки, а остальных к этому вынуждает суровая необходимость. Дочь торговца, вызвавшего неудовольствие высших, а потому разорившегося, она стала одной из обитательниц гарема амбициозного чародея, служившего лорду-жрецу Катфаэлю. Молодой воин-маг этого типа лично не знал, но имя где-то мельком слышал. Как оказалось, волшебник отличался громадной и в общем-то необоснованной уверенностью в своих силах. Ладно, он набрал почти десяток наложниц, в конце-то концов Каэль, возможно, поступил бы так же, но вот злостное пренебрежение осторожностью недавно вскрыло следы не особо тщательно замаскированной интриги, ведущие к хозяину Сариэль. Несколько дней назад вассал получил от своего сюзерена два щедрых дара: погребальную маску и ритуальный кинжал для самоубийства. Нарушить традицию и «не понять» волю господина, конечно, было можно, но нарушители, как правило, выигрывали всего несколько дней и уходили в мир мертвых с позором, а потому ошарашенный известием о близкой гибели чародей начал готовиться к переселению на тот свет, причем по самому древнему из известных обычаев, то ли выгадывая время и надеясь на прощение, то ли планируя план бегства. Что именно задумал хозяин, ни Сариэль, ни другие девушки не знали, зато, когда одна из них случайно услышала про подготовленные в усыпальнице места для слуг повелителя, понять, для кого именно они предназначены, наложницы смогли моментально.